Беларусь является стратегическим партнером России, и, что еще важнее, дружественным государством. В этой красивой стране чувствуешь себя как дома, благодаря схожей ментальности, языковому родству, общей истории. Границы между нашими странами открыты, и из Санкт-Петербурга можно долететь до Минска всего за час. Что я и сделала, чтобы своими глазами увидеть, как работают здесь предприятия отрасли. В конце поездки удалось встретиться с главой концерна «Беллегпром» Татьяной Лугиной. Учитывая ее загрузку («Беллегпром» объединяет более 60 организаций) и плотный график, это было просто везенье. Разговор получился интересным и, надеюсь, продолжение еще впереди.

Татьяна Алексеевна, вы держите руку на пульсе всей отрасли. Как она развивается сегодня? В чем секрет устойчивости белорусского легпрома?

Наверное, надо начать с того, что легкая промышленность Республики Беларусь имеет традиции и фундамент, заложенные еще во времена Советского Союза.

Я сама – легковик во втором поколении. Мои родители всю жизнь, более 40 лет, проработали в легкой промышленности, на одном предприятии, расположенном в Пинском Полесье. Я отработала там же 23 года. И своими глазами видела, как развивалась легкая промышленность в тот период. В советское время были другие задачи, тогда изделий не хватало, и все работали, чтобы одеть всю огромную страну – вплоть до Владивостока.

В 1990-х годах трансформация отрасли у нас происходила не так резко, как в России. У нас не было разрушения, остановов производств. Где-то произошла оптимизация, где-то реорганизация, но, тем не менее, максимальное количество предприятий на протяжении более чем 30 лет не только выстояли, но и смогли модернизироваться. В первую очередь, благодаря политике нашей страны, господдержке реального сектора легкой промышленности. И сейчас мы продолжаем успешно работать. Бренд «Сделано в Беларуси» по-прежнему существует и гарантирует качество белорусских товаров.

Безусловно, все успехи отрасли мы все равно сравниваем с советским периодом, когда Белорусская ССР была в числе республик, где традиционно развивалась легкая промышленность. Так же, как, например, в Узбекистане.

В последние пять лет мы ощущаем высокую конкуренцию. К тому же каждый год, начиная с 2020-го, наши бизнеспланы, стратегии развития приходится оперативно менять из-за влияния таких внешних факторов как высококонкурентная среда, политические и экономические события, курсы валют, сложности логистики. Но, тем не менее, отрасль справляется.

Легкая промышленность Республики Беларусь выпускает продукцию на сумму 5,3 миллиарда белорусских рублей в год.

Если говорить о структурном балансе производственной матрицы, то текстиль в ней традиционно занимает 44 % (41 % – это одежда), 11 % составляет обувь.

Ежегодно мы наращиваем экспорт. Беларусь через различные каналы реализации поставляет продукцию в 78 регионов Российской Федерации, экспортирует ее в 78 стран. В структуре всего экспорта товары легкой промышленности составляют 65 %.

С введением санкций в отношении Беларуси, конечно, мы испытываем ряд определённых трудностей, что также сказывается и на нашей отрасли. Рынок Европы был самым маржинальным для нас и занимал в структуре экспорта 25 %.

Но даже невзирая на санкции, мы в последние годы вновь стали неплохо работать на рынке Евросоюза. Потому что наши предприятия выпускают востребованную продукцию, в частности, льняную. В прошлом году мы нарастили экспорт в Бельгию в 1,7 раза до 1,5 миллиона белорусских рублей. Объем экспорта в Венгрию вырос в 9,5 раз, в Италию – в 2,7 раза, в Латвию – на 50 % (по сравнению с показателями двухлетней давности). К сотрудничеству с нами вернулись Литва и Нидерланды.

А два года назад с нами никто не хотел вести диалог, хотя у многих наших предприятий были свои торговые дома в Европе со своими активами. Была полная остановка любого взаимодействия. Но, как видим, все постепенно меняется. Буквально две недели назад прошла выставка в Италии, в «Милано Уника», руководители белорусских предприятий посетили выставку, и уже есть новые контракты – даже с предоплатой.

А готовую одежду вы тоже поставляете на европейский рынок? В России сейчас наблюдается некоторый спад покупательской способности. Сказалось ли это на продажах белорусской продукции?

C готовой одеждой сложнее. Она, как правило, поставляется на рынок Российской Федерации. И, вы правы, в этом году мы отмечаем как никогда большой спад активности. Если говорить честно – колоссальный спад заинтересованности в товаре любого уровня и ассортиментных позиций. Здесь совпало много факторов. Мы это видим с сентября прошлого года, когда поднялась ставка ЦБ. Но один из важных моментов, который стоит отметить, – это введение идентификационных кодов системы «Честный знак» на разные группы товаров, которое периодически происходит в России.

Да, это все очень усложняет. Очень усложняет.

В результате «отвалилось» большое количество оптовых и розничных компаний, особенно мелких. Скажем, в 2021 году, когда в России вводили маркировку обуви, мы думали, что это обелит рынок Российской Федерации, и соответственно, нашим обувщикам будет легче работать, но этот опыт ни к чему не привёл. Китайские товары заполонили всё. Я наблюдала, как в России закрывались обувные фабрики, производившие качественную продукцию. У нас целая волна банкротств именно обувщиков. Это просто катастрофа. И у нас сейчас та же проблема. Мы, конечно, насколько нам удается, сдерживаем уход с рынка производителей обуви, потому что вопрос касается безопасности страны. Но это становится сложнее и сложнее. Мы вынуждены играть по вашим правилам в РФ, так как у нас нет границ, что, с другой стороны, хорошо.

Какие меры поддержки производителей отрасли сейчас в приоритете в Беларуси, что востребовано среди производственников?

Мер поддержки у нас очень много. Есть государственные программы, областные, есть инновационные фонды, куда может обратиться любой желающий – от микро- и малого бизнеса до самого крупного.

Так, предприятия отрасли могут получать государственные субсидии и гранты на развитие производства, модернизацию оборудования, внедрение новых технологий и освоение новых рынков. Возможно льготное кредитование через банки, уполномоченные государством.Предусмотрены возможности снижения налоговой нагрузки по налогу на прибыль, НДС и так далее.

Отмечу, что наше государство всегда уделяло большое внимание прежде всего инновационной деятельности. На сегодняшний день любое предприятие, которое видит перспективу в инновационном направлении, может получить поддержку. Если инновационная составляющая представлена в бизнес-плане локально – например, это какой-то технологический узел, она поддерживается и предприятию выдаются льготные кредиты на хороших условиях. Возможно даже софинансирование, когда часть средств вообще невозвратные, а часть предоставляются по льготной ставке.

Действует государственная программа с субсидированием. Попасть в эту программу не так просто, но, тем не менее, если проект знаковый для страны, если это реально инновационное производство, то тоже есть возможность получения субсидий. Плюс, конечно, поддерживаются все экспортеры. Банк Развития предлагает специальную кредитную программу для экспортно ориентированных компаний. Инвестиционные программы с льготными ставками действуют и в малых городах, там тоже можно развивать малый бизнес.

А готовы ли сейчас предприятия брать кредиты (даже льготные)? Берут охотно или с опасениями?

Этот год нестандартный, потому что он очень рискованный. Если мы раньше писали бизнес-план или стратегию с учетом оценки рисков, то сейчас в быстро меняющимся мире риски просто невозможно просчитать.

У нас полная зависимость от геополитической ситуации. А легкая промышленность вообще очень чувствительна и зависит от массы факторов: например, от платежеспособности людей, их настроения и даже от погоды. Зима была теплая, и, как результат, продажи зимней одежды и обуви провалились. В этом году наши обувщики сказали, что на зиму шить не будут, все осталось непроданным. Зимняя обувь с мехом лежит на складах.

С вашим приходом началась определенная перестройка в отрасли. В частности, у вас есть грандиозный проект вертикальной интеграции льняного комплекса от поля до готовой продукции. Расскажите о нем.

Идея вертикальной интеграции предприятий от поля до готовой продукции далеко не нова. На самом деле мы подсмотрели ее у Узбекистана. Надо отметить, что благодаря вниманию и контролю со стороны главы государства в Беларуси сохранились льнозаводы. В каждой области у нас есть и поля, и хозяйства, которые занимаются выращиванием льна, его переработкой. Тем более есть поддержка в этом вопросе со стороны государства. И что важно ещё – остались специалисты и мощности по трепанию льна.

Но ежегодно мы сталкивались с проблемами качества семенного фонда, выращенного льна, ценообразования.

Для сельхозпроизводителей и заготовителей самое главное – что-то вырастить и продать подороже. А покупателям нужен, в первую очередь, качественный лен – длинный. Поэтому, общаясь с узбекскими коллегами, у которых кластеры активно вводились в 2014-2017 годах, мы погрузились в эту тему и подумали: почему бы нам не попробовать – создать вот такую интегрированную структуру от поля до конечного продукта (готовой одежды и домашнего текстиля). Загорелись и пошли в эту тему. Пока мы наш проект не называем кластером, хотя, может быть, к этому придем в будущем.

К Оршанскому льнокомбинату мы присоединили в прямое управление два льнозавода – Лиозненский и Ореховский. Естественно, мы инвестировали в эти заводы, привели в порядок оборудование, закупили уборочную технику. Плюс сейчас приводим в порядок хранилища – льняные шахи. Запланирована модернизация самих льнозаводов.

Наметили и решение еще одной проблемы. В последние годы длинного льноволокна, которое мы перерабатываем на второй и третьей фабрике Оршанского льнокомбината для производства тонкой ткани, становится всё меньше и меньше. Короткий лен, а его сейчас порядка 50 % и более, мы перерабатываем в котонин и продаем его в Индию и Китай. А потом там же покупаем пряжу из него для первой фабрики Оршанского льнокомбината, специализирующейся на выпуске технической ткани типа мешковины, так как у нас в стране нет технологической цепочки, которая позволяла бы из котонина делать пряжу. Это не по-хозяйски и не системно.

Поэтому мы с руководителем комбината поставили себе задачу: самостоятельно изучить эту технологию, приобрести оборудование и перерабатывать котонин в пряжу у себя в стране и дальше доводить до конечного продукта. Мощности по выпуску котонина позволяют сегодня еще и экспортировать пряжу, как минимум котонизированную. Мы вошли в проект с Оршанским льнокомбинатом и компанией из Китая. В этом году закупили оборудование, оно уже поставляется, и мы планируем смонтировать эту цепочку на первой фабрике и со следующего года из короткого льноволокна начать производить пряжу и другие продукты переработки.

Также к Оршанскому льнокомбинату присоединили несколько швейных фабрик, чтобы можно было системно и качественно разрабатывать коллекции и выпускать их своевременно и по полной размерной шкале. У нас и есть и планы по дальнейшей интеграции. До 2030 года у нас будет создан полноценный холдинг – кластерная система управления отраслевыми предприятиями тематического направления. Всё, что связано с хлопком и со льном, будет на базе Оршанского льнокомбината.

И то же самое у нас сейчас происходит с переработкой шерсти.

Расскажите, где вы закупаете шерсть?

Основные поставщики шерсти в Беларусь – Дагестан, Ставропольский край, Калмыкия. То есть регионы Российской Федерации. Кстати, в самой России ощущается дефицит шерсти. В России проблема в том, что шерсть вывозят в Китай и Турцию.

А ваши российские шерстопрядильные фабрики покупают топс и пряжу в Китае. Китайские и турецкие переработчики шерсти покупают ее не только у вас, но и по всему миру: в Австралии, в Новой Зеландии, в Аргентине. И уже у себя делают смески, востребованные на рынке.

Знаю, что в России тоже есть планы выстроить цепочку от переработки шерсти до готового продукта. Имея такой ценный ресурс в виде натурального волокна, это необходимо сделать. А мы хотим наладить более тесный контакт с поставщиками шерсти в Дагестане, Ставрополье.

Процесс налаживания взаимодействия очень тормозит то, что приходится иметь дело с большим количеством мелких разрозненных заготовителей шерсти. Нужен один оператор, с которым можно было бы заключить договор и получить гарантии его исполнения.

У вас также есть интересная идея создания национального бренда детской одежды. Я так понимаю, она реализуется с 2024 года. Как результаты?

Здесь есть определенные сложности. Относительно недавно к нам пришел российский «Детский мир». Вошел на рынок агрессивно, открыв за год 30 магазинов по всей стране. Это большие инвестиции, наши производители не могут за год открыть 30 магазинов.

И плюс ценовая политика, которую мы наблюдаем. Помимо «Детского мира» есть еще более дешевые товары, есть и секонд-хенды, сетевые магазины «Планета одежды», где продаются недорогие товары из Туркменистана, Кыргызстана, Индии.

Белорусские компании мало где могут предложить цену, сопоставимую с производителями азиатского региона, кроме детского белья и некоторой части деловой одежды.

Тем не менее, мы открыли и будем открывать белорусские магазины «Непоседа», другие торговые объекты, пусть даже быстро охватить всю страну не получится. В наших магазинах будет представлена полная линейка товаров: одежда для всех возрастных групп, включая новорожденных, а также игрушки нашего предприятия Кобринского полесья, качественные, безопасные, но недешевые, что объяснимо.

В целом могу сказать, что белорусские сетки детской бельевой одежды развиты неплохо. Бренд «Свiтанак» имеет 123 магазина по стране и планирует открывать новые. Детскую нишу закрывают Жлобинская швейная фабрика, «Калинка».

Какие еще значимые для отрасли решения планируете?

Как я уже говорила, у нас идет трансформация, реорганизация, в том числе и управленческих процессов.

Даже учитывая, что у нас в стране 2000 предприятий легкой промышленности, все равно основная доля крупного бизнеса 60 компаний, находятся в концерне. Сейчас на базе нашего опто-логистического центра и склада мы создаем торговый дом, который будет заниматься продажей текстильных товаров на внешнем и внутреннем контурах.

Почему это необходимо? Во-первых, сегодня одна из основных и сложно решаемых проблем отрасли – это кадры. Как управленец я понимаю, что на нее почти невозможно повлиять. Дефицит кадров ощущается по всем профессиям и на всех уровнях: начиная от менеджеров любого звена, включая топ-менеджеров, заканчивая линейным персоналом, рабочими кадрами, специалистами сбытовых структур. Сегодня держать на каждом предприятии маркетологов, сбытовиков по сетям, по опту, рознице – это очень дорогое удовольствие. Но их и не найти, этих специалистов. Наша молодежь – пытливая, опытная и компетентная – все равно будет концентрироваться в больших городах. Это Минск или какие-то областные центры.

Во-вторых, ряд предприятий, особенно государственных, выпускает аналогичные виды продукции. Например, пряжу производят «Полесье», Слонимская фабрика, «Камволь». Это одинаковый тип продукта и достаточно иметь общую автоматизированную базу, через которую он будет продаваться.

Сейчас покупатели порой обходят предприятия, пытаясь снизать цену. В итоге проигрывают наши производители...

Поэтому наша задача – сохраниться на рынке, как внутреннем, так и внешнем, создать укрупненные центры компетенции по сбыту.

А как отнеслись к этой идее предприятия?

По-разному отнеслись, но сейчас, похоже, уже все понимают, что мы конкурируем с глобальным миром. И, соответственно, надо объединяться. Мы должны быть в рынке!

Беседовала Ольга Яковенко

Подписывайтесь на наши соцсети:

ВК: vk.com/lp_magazine

Telegram: t.me/lpcourier